…И через тысячу веков
Ты вдруг увидишь в небесах,
Средь облаков,
Как вдруг сольются две звезды.
Та, что поменьше это ты!
Вторая он!
И вспыхнув ярче в сотню раз,
Подарит нам сиянье глаз
Эта звезда…
(П. Мареев)

…И пускай фонари светят ярче далеких звезд.
Фонари все погаснут, а звезды будут сиять!
(В. Цой)

ВСТУПЛЕНИЕ

Что такое ВЧЕРА и, что такое ЗАВТРА? И, что между ними может произойти? С одной стороны ничего, а с другой стороны между ними может быть целая жизнь. А жизнь, между прочим, это всего лишь прекрасный миг; так что между ними может быть только миг.
Если брать помельче и посмешнее, то между ними может родиться и, соответственно, умереть любовь. А любовь тоже бывает разная возвышенная и чистая или, наоборот, сырая и паскудная. А бывает и такая, в которой все это смешивается и переплетается. И вот однажды, между этими самыми ВЧЕРА и ЗАВТРА, как раз и произошло последнее.

…Скучное, но красивое утро слегка дало «под зад» задержавшемуся ВЧЕРА и сразу стало готовиться к встрече с ЗАВТРА. И именно в это утро как раз и началась наша история. И, если при чтении эта история покажется кому-то смешной, то, пожалуйста, посмейтесь; а, если кто-то усмотрит в ней грусть и тоску, то и поплачьте, не стесняясь!


ПРОБУЖДЕНИЕ

- Вставай, вставай же! На учебу пора, - голос матери пробивался сквозь дикий шум в голове.
- Сейчас, - ответил сын и повернулся на другой бок.
- Я по сто раз повторять не буду, - буркнула мать. Как ты ко мне относишься, так и я к тебе…
Тут в разговор вступил отец:
- Что за шум с утра пораньше, а драки нет? - Он вопросительно взглянул на жену.
- Что за шум, что за шум!! - Передразнила мужа жена. - Сыночек наш заявился домой под утро, глазища красные, перегаром на всю квартиру «несет» и спать вон, даже не раздеваясь, на чистое белье завалился. Позорище!!!
Отец лишь покачал головой. У него не было абсолютно никакого желания в сотый раз объяснять супруге природу мужского поведения, тем более в столь юном возрасте, поэтому он, попив чаю, молча отправился на работу.
- Да встанешь ты, наконец, или нет?!! - Сколько я тут бегать буду, как собачка?!! Окончательно сорвалась на крик мать.
Да, будить похмельного человека, наверное, на самом деле трудно.
- Ладно, ладно! Встаю я, - буркнул в ответ сын и, держась руками за звенящую, как колокол, голову, направился в ванную.

Умывшись и выпив кофе, он вышел из дома с абсолютно ясным раскладом в голове того, что ни на какую учебу в таком состоянии идти не то, что не стоит, а вообще является преступлением против своего же собственного организма. Подливало масла в огонь солнце (которое в этом апреле не по времени радовало людей), и юноше было совсем не радостно, потому как солнце это припекало сейчас и без того больную голову. Думать ему сейчас было трудно, поэтому первую половину этого двенадцатичасового кусочка жизни он решил провести в прогулках по городу, покуривая и попивая пиво. Пережить этот тяжелый для организма момент между ВЧЕРА и ЗАВТРА каждый раз для него было равносильно подвигу, но он все равно совершал этот подвиг снова и снова. Хотя в такие дни всегда мечтал о том, что было бы просто великолепно, если бы сразу после ВЧЕРА наступало ЗАВТРА. Ведь ВЧЕРА было хорошо, а на ЗАВТРА прошло бы похмелье. Но то были мечты, поэтому сейчас наш герой, открыв пиво и героически стиснув зубы, направился дальше…

Он… Так! Стоп! Вам нравится местоимение «он»? Мне что-то не очень, особенно в таких количествах! Так давайте же окрестим как-нибудь нашего героя! Какое имя Вам больше всего нравится? Мне вот Сергей по душе. Давайте оставим? Я рад, что Вы не против, хотя есть ли у Вас выбор? Ну, да ладно, что-то я отвлекся от темы…
Итак, Сергей шел по городу, пил пиво «через затяг»* и ни о чем не думал. Вернее даже и не пытался думать. Хотя, допив пиво, он все же умудрился поймать себя на мысли, что именно сейчас ему хочется любви. И он решил, во что бы то ни стало, эту любовь отыскать. Причем немедленно! Теперь у него была цель. Шум в голове, благодаря пиву, поутих и Сергей, выбросив окурок в урну, пошел по проспекту в сторону метро. Именно там, по его мнению, должны были бродить такие же, как и он, люди, жаждущие любви. Естественно, люди эти должны были быть противоположного ему пола. Да, определенно противоположного… Так он решил и теперь абсолютно уверенной походкой и с абсолютно светлой головой направился в сторону метро.


ЗНАКОМСТВО

- Привет! - Его голос звучал более чем уверенно.
- Привет, - ответила девушка, слегка смутившись.
Это смущение почему-то ему очень понравилось.
- Меня Сергей зовут, - он улыбнулся.
- Я очень рада, - девушка тоже улыбнулась, но представляться вот так сразу не торопилась.
- Ты давно на гитаре играешь? - Спросил Сергей, указывая на чехол, который висел у девушки на плече.
Находиться в нем могла только гитара, и ничего кроме гитары. Во всяком случае, не скрипка, это уж точно!
- Да, нет. Месяцев пять, наверное. А, что?
- Да, ничего, в общем. Просто я тоже играю… пять лет. Так, как ты говоришь тебя зовут?
Девушка засмеялась.
- Ладно, ладно. Анжела меня зовут.
- Ого! Божественное имя-то какое-то, сродни ангелу. Тогда, где же крылья? - Сергей, шутя, попытался заглянуть ей за спину.
- Ну, имя-то мне выбирать не приходилось…, - у девушки явно начал проявляться интерес к этому совсем не знакомому юноше.
Сергей на мгновение замолчал, а потом, даже не надеясь на положительную реакцию, попросил:
- Слушай, сыграй что-нибудь! Произнося эти слова, он пристально посмотрел ей в глаза и поймал на себе такой же взгляд.
Ох, не надо было им смотреть друг на друга!
- Хорошо, сказала Анжела и, - присев на скамейку, достала гитару из чехла. - А, что спеть?
- Что тебе больше всего нравится, - ответил Сергей, искренне удивляясь тому, как быстро Анжела откликнулась на его просьбу.
Это был романс. В романсах Сергей кое-что понимал и сразу определил автора данного произведения. И, что больше всего ему понравилось, так это то, что манера исполнения у Анжелы была изящно-индивидуальной: полушепот, но с удивительно тоскливым надрывом. И без выворачивания наружу своих, ну, просто сногсшибательных вокальных данных, как это любят делать многие женщины-вокалистки, а так же девушки, девочки… Хотя, нет. Девочки, наверное, об этом и не думают не за чем им.
После Анжелы запел Сергей. Он пел балладу собственного сочинения и продолжительностью минут на пять. Она внимательно слушала, глядя ему прямо в глаза. А Сергей не видел сейчас Анжелы. Его не было сейчас здесь. Его не было на этой не совсем чистой скамье, возле одного из корпусов городского метрополитена. А был он сейчас там, где только любовь и боль, где красота и «чернуха», где правда и ложь, где возвышенность души и самое низменное паскудство. И вырвал его оттуда лишь последний боль-минорный аккорд. Пелена сошла с его глаз, и он поднял их на Анжелу. Она молчала и все еще смотрела на него.
- Это же любовь, - опустив глаза, прошептала она.
- Я знаю, - ответил он и взял ее за руку. - А ты веришь в любовь?
- Смотря в какую!
- А она, что разная бывает? - Сергей улыбнулся.
С каждым мгновением эти молодые люди нравились друг другу все больше и больше. Анжела, так и не дав ответа на последний вопрос, спросила:
- А у тебя много своих песен?
- Много, - ответил Сергей, - а, что?
- Давай тогда ко мне пойдем. Здесь недалеко. Чаю попьем, песни попоем. Ты как?
- Заманчиво… к тому же «…в чужих домах всегда вкуснее чай»**.
Они шли, держась за руки, а позади, уже расправив свои сияющие крылья, летела какая-то странная птица, похожая на облако…


СБЛИЖЕНИЕ

Сергей допил чай и, улыбнувшись, взял в руки гитару:
- Ты готова?
Анжела кивнула головой. Он спел ей несколько песен, скромно добавив, что они «не очень», а потом с болью и хрипом выплюнул из себя кривляющийся, слизкий и убогий кусок жизни. И было в этом гораздо больше, чем просто в песне.
- Ну, как? - Спросил Сергей, последний раз наотмашь ударив по струнам и содрав кусок кожи с указательного пальца.
Глаза его сияли.
- Неужели ты так несчастен в любви?
- С чего ты взяла? - Лицо Сергея выражало сейчас искреннее удивление.
- Ну, вот ты поешь о том, что всегда милее чужая любовь. Неужели ты так несчастен, что можешь наслаждаться лишь созерцанием чужой любви?
- Да, нет же! Все совсем не так! Любовь… Она же не может быть ни чужой, ни своей, ни чьей! Любовь никому не принадлежит. Она одна, одна на всех и она святая! А, если о принадлежности говорить, так это мы все ей принадлежим. А чужая любовь милее лишь потому, что чувствуя любовь внутри себя легче ощутить какую-то фальшь и неискренность, а это страшно. Ну, а когда на других смотришь, то все кажется таким искренним, красивым и настоящим! Понимаешь? Поэтому и милее. А любовь одна, от Бога. Любовь это Бог, а Бог это Любовь…
- А ты веришь в Бога?
- Хм… это сложный вопрос. Смотря, что под этим понимать. Ведь верить в Бога это одно, а обрести Господа внутри себя, в душе это уже совсем другое. Мы сейчас все… ну, если не все, то, по крайней мере, большинство, независимо от того осознаем мы это или нет, язычники! Взять ту же масленицу! Чисто языческий праздник, а празднуют его все поголовно: и верующие, и не верующие. Или вот еще пример: люди до сих пор трепещут при созерцании восхода и заката, а ведь ярило-солнце это языческий бог. Кому поклоняемся-то? Перед кем трепещем? А? Вот то-то и оно! А, что касается меня, то я Верю. Да только вот в душе у меня такие потемки. Это и по песням должно быть видно. Да и грехов у меня всяких…
- По-твоему получается, что Вера - это одна ступень, а принятие Бога душой - другая?
- Именно так! Вера есть и остается, а, обретая Господа в душе, потихоньку вытесняешь из нее все самое скверное. Соответственно, делая ее богоугодной, то есть пригодной Господу!
- Это, что же получается? Есть Вера, потом Господь принимается душой, и человек сразу становится богоугодным. Это уже не человек, это уже святой!
- А вот это и есть самое большое заблуждение многих людей! «Святой» это понятие, образ и ничего более! Святых людей нет! Нет и быть не может! Есть святые души! А это, как раз то, о чем я и говорю. Святая душа - это душа, в которой Бог! И именно такая душа спасается и обретает жизнь вечную.
- И все-таки! Человек всю жизнь будет веровать, стремиться к очищению и, в итоге, душа, приняв Бога, станет святой…
- Так в том-то все и дело, - перебил Анжелу Сергей, - что очистить свою душу и впустить в нее свет и любовь - это непомерно трудно! И не каждому дано. Но, нужно стремиться к этому! Стремиться всю жизнь, а иногда, может быть, и дольше...
- Н-да, протянула Анжела, - а, казалось бы, такой простой вопрос.
- Угу.
- Ну, что ж, в таком случае, мы с тобой пока просто верим.
- Да, но жизнь-то вся еще впереди, - подвел итог разговора Сергей.
После этих слов повисла небольшая пауза, а потом Сергей предложил:
- Слушай, а давай в два голоса что-нибудь споем!
- С удовольствием! Только, что? - Анжела улыбнулась.
- Давай «Лошади в океане» Пака…
- Это на стихи Слуцкого? Давай! Мне самой очень нравится, - и она вновь улыбнулась.
Сергей смотрел на нее и понимал, что хочет сейчас лишь одного, чтоб остановилось время. Чтоб их встреча продолжалась, как можно дольше. Чтоб он успел, как можно больше рассказать о себе этой милой девушке, посредством своих песен. И просто, чтоб вот так смотреть в ее ясные улыбающиеся глаза и от этого на душе становилось бы хорошо и спокойно. И он даже и представить себе не мог, что у Анжелы в голове сейчас были точно такие же мысли.

Сергей начал играть. Его пальцы сливались со струнами и были их продолжением. Посредством этих рук и струн плакала и улыбалась душа, о которой нельзя говорить человеческими словами.
Такой стиль исполнения был немного ближе для Анжелы, хотя, как выяснилось, жесткие и ритмичные творения Высоцкого она тоже любила. Но, но и еще раз но… Женская душа это океан. Безбрежный и соленый, поэтому «соль» женщинам все же ближе. Поэтому Анжела, закрыв глаза, пропела с Сергеем все до последней строчки:

«…Вот и все. А все-таки мне жаль их
Рыжих, не увидевших земли».

И именно в этот момент их сердца начали биться, в одном и том же ритме.


ЛЮБОВЬ

Сергей закончил петь и взглянул Анжеле в глаза. Они были до сих пор закрыты, но из уголков глаз катились крупные горошины слез. Они плавно огибали нос и собирались в уголках губ. Потом им суждено было либо высохнуть, либо быть слизанными, либо утертыми рукавом. Да, короток слезный век!
- Не плачь, - сказал Сергей, отложив гитару и подсев поближе к Анжеле.
- Да, это я так, - отозвалась Анжела, утерев слезы рукавом блузки. - Я вот сейчас подумала, что, если человеку щекочут тело, он смеется, а, если душу, - плачет. Почему так?
- Потому, что все земное смешно и глупо, а вот вечность чиста и прекрасна. Как слеза…
Они оба замолчали, а потом, в едином порыве, бросились навстречу друг другу. И произошло то, о чем они, не подозревая того сами, одновременно мечтали. Время остановилось…
Не говоря ни слова, Сергей расстегнул ей пуговицы на блузке и прислонил голову к ее груди. Минуя нелепую оболочку тела, он заглянул вовнутрь. И увидел это! Он увидел сердце Анжелы, которое бешено пульсировало, укрытое огненно-белыми сияющими крыльями. Глаза Сергея сейчас плакали, рождая и тут же обрекая на гибель слезы. Ведь сердце полыхало, и слезы высыхали, не достигнув даже зрелого возраста. Все еще плача от понимания того, что у него в груди сейчас происходит то же самое, Сергей вернулся обратно и вновь взглянул Анжеле в глаза. Сквозь соленую пелену слез, он увидел в них счастье. Анжела обняла его за шею и крепко-крепко прижалась к нему. Когда она дотронулась своей щекой до его, и их слезы растворились друг в друге, тогда произошло то, что мы привыкли называть всего лишь одним, но красивым словом «любовь». Два человека, отдавшись друг другу без остатка, растворились в бушующем океане страсти. Два горящих сердца слились в какой-то странный, бесформенный комок. Он стал расти, переливаться всеми цветами радуги и слегка пульсировать. Потом краски отошли; комок стал хрустальным шаром, внутри которого можно было рассмотреть самые прекрасные на свете картины. Здесь было и рождение новой жизни, и пробуждение ото сна природы, с цветением ее прекрасных садов; и здесь была жизнь, с ее трудностями и тяготами, но все же счастливая и красивая жизнь. И уже под конец, когда шар стал терять свою форму и вновь приобретать радужные краски, в нем промелькнула картина рождения и отхода ко сну дня. Восход, двенадцать часов и Закат, ради которого стрелки и бегали по циферблату все эти двенадцать часов. И, наконец, ночь. Юная, трепетная, но все равно таинственная.
И вот когда началась ночь, шар стал пульсировать все чаще и чаще, а потом изнутри взорвался мириадами осколков, которые, вновь соединившись внутри шара, превратились в огненно-белую птицу. Она расправила свои полыхающие крылья и, взмахнув ими, попыталась взлететь. Но было еще слишком рано… Птица метнулась еще раз, но шар не поддался, хотя и дал трещину. В наметившихся двух половинах все отчетливее проглядывались очертания двух человеческих тел, которые приобрели четкие формы мужчины и женщины, когда шар окончательно раскололся, выпустив на волю птицу. Она стала летать по комнате в поисках окна. Ее крылья своим огнем освещали комнату и согревали двух людей, которые, крепко обнявшись, спали на полу. И вот, наконец, птица нашла окно. Мягко опустившись на подоконник, она в последний раз взглянула на людей, а потом выпорхнула наружу. Ощутив свободу, птица стала стремительно набирать высоту. И вот когда она, достигнув звезд и вспыхнув, стала одной из них, тогда наступило ЗАВТРА.

* Пить пиво «через затяг» - чередовать затяжку с глотком пива и выдохом. 

** «…В чужих домах всегда вкуснее чай! 
Всегда милей любовь опять же, но чужая! 
Поэтому охота мне найти свой рай, 
Но рай ничей - для всех нальют там чая!» 
(П. Мареев. "Зеркало") 

Март 1998 года.